Авторский сайт протоиерея Николая Булгакова

Вновь появилось предложение вернуть на Лубянскую площадь в Москве (бывшую площадь Дзержинского) памятник первому председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому. В качестве основания для этого приводились его слова о том, что у чекистов должны быть «чистые руки, холодная голова и горячее сердце». Слова – да. Но есть и факты истории, говорящие о том, что более кровавого периода, чем первые годы советской власти, в истории России не было.

Лубянскую площадь в Москве когда-то украшал фонтан. Но и в советские, сталинские годы никакого памятника здесь не было. Памятник Ф.Э.Дзержинскому был поставлен в 1958 году, когда Н.С.Хрущёв укрепился во власти и стал не только Первым секретарем ЦК КПСС, но и Председателем Совета министров СССР. После начала «разоблачения культа личности» в 1956 году, когда зашаталась советская идеологическая система, когда Никита Сергеевич этим своим «разоблачением» навёл густую тень на наши «органы», нужно было «поднимать их авторитет».

Далеко не все в руководстве страны были довольны хрущёвским идеологическим кульбитом. В 1957 году его даже попытались отстранить от управления государством и сделать министром сельского хозяйства, но Е.А.Фурцева с маршалом Г.К.Жуковым спасли его. Хрущёву удалось собрать Пленум ЦК и тех, кто его снимал (Н.А.Булганина, К.Е.Ворошилова, Л.М.Кагановича, Г.М.Маленкова, В.М.Молотова, Д.Т.Шепилова), навсегда удалить из руководства страной.

Однако нужны были какие-то положительные опоры для новой, антисталинской, но потому густо-коммунистической идеологии. Нужны были советские положительные исторические личности, не отвергнутые ни Сталиным, ни Хрущёвым. Их оставалось совсем немного: Киров, Жданов, Калинин… И тогда был создан памятник-символ, памятник-миф «кристально чистому рыцарю революции» Дзержинскому. И везде: Ленин, Ленин, Ленин… Культ личности Ленина расцветал пышным цветом, становясь всё более навязчивым. За ним едва поспевал фарсовый культ личности Хрущёва. Но к исторической правде те идеологические легенды не имеют отношения.

Какая уж там правда истории, когда имя Сталина, да и многих других деятелей правящей коммунистической партии самими же коммунистами запрещено было упоминать. Потом и имя Хрущёва, после его позорной отставки в 1964 году, практически было выставлено из истории (не рой другому яму). История (вернее, идеологические вариации на тему истории) всё время переписывалась, но в ней оставались мощные зияющие дыры умолчаний, почти сплошной туман – ничего толком не разглядишь, да так во многом это и остаётся до сих пор. Тот самый период, который советская историческая сказка считала безукоризненно чистым-честным-благородным, истинно народным, «ленинским!!!» («ленинский!» – это было понятие вне критики, выше и благороднее некуда, в советские годы культ личности Ленина дошел до полного обожествления), – этот период до сих пор остаётся исторически не прояснённым.

Какая борьба шла внутри партии большевиков, прежде всего между Лениным, Троцким и Свердловым, какова их роль в убиении Царской Семьи, в чудовищном «красном терроре», который залил Россию реками русской крови, по предсказанию преподобного Серафима Саровского? И вовсе это не было исключительно «за народ», только лишь «против богатых», «эксплуататоров», против врагов «справедливой», «народной», «рабоче-крестьянской» власти. Однако по советской идеологической легенде то была благородная справедливая борьба с «врагами революции» – это, мол, потом, в 1937 году Сталин всё извратил, а в первые годы после революции всё было стерильно! И символом этой «революционной законности» был «железный Феликс», «рыцарь революции». «Революция» – это было понятие опять-таки чуть ли не святое. Только дело-то в том, что революция – это и есть беззаконие, это есть попрание Божиих законов, законов нравственных, государственных законов.

Суть происходивших в стране событий маскировали хитрые иностранные слова, начиная с этого самого слова «революция» – та, которая обещает с три короба в будущем, а на деле приносит голод, разруху и смерть.

И появилось другое, не менее туманное слово: «контрреволюция». Оно обозначало тех, кто был против революции. То есть против этой всенародной беды: разрушения страны, её порядка, всего уклада её жизни, который создавался веками. Против бунта, смуты, разбоя, грабежей, братоубийства… Но поскольку слово «революция» было признано самими «революционерами» (бунтовщиками, преступниками Божиих и государственных законов) самым положительным в жизни народа, то, соответственно, слово «контрреволюция» было ими же признано как самое отрицательное и преступное!

Нет для народа большего бедствия, чем революция. Большинство народа её не хотело, не желало крови и разрухи. И потому уже 7/20 декабря 1917 года была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). И опять – туман: ничего себе «комиссия» – вооружённые карательные органы с тюрьмами, концлагерями и расстрелами.

Спросите у тех, кто одобряет восстановление памятника Дзержинскому: что они знают о том периоде нашей истории? Знают ли они, какими методами боролась возглавляемая им ВЧК со «врагами революции» и кого считала таковыми? А также и то, как и в каком числе уничтожались те простые люди, включая женщин, стариков и детей, которых захватывали в то время в качестве заложников, чтобы подавить сопротивление новой власти, которая, по советской исторической легенде, была «народной», была всеми «трудящимися» с радостью принята, поскольку «сбылась их вековая мечта», и вовсе не было никакой «борьбы народа с большевиками» (И.А.Бунин), но сопротивлялись ей лишь враги этого народа, «эксплуататоры», «буржуазия», «помещики и капиталисты», а также их слуги, – а потому совершенно справедливо должны были быть убиты вместе с их семьями, как была убита Царская семья?

Если перевести на простой человеческий язык те громкие понятия: «борьба с контрреволюцией», «уничтожение эксплуататорских классов», «диктатура пролетариата», – что получится? Это же просто борьба с людьми, в том числе совершенно мирными, всё «преступление» которых было в том, что они хотели жить прежней, традиционной русской жизнью.

О том, что первые годы советской власти не были временем романтической «борьбы за дело рабочих и крестьян», справедливей которой якобы ничего не существовало, а жестокость при этом была якобы вполне умеренной и оправданной, есть многочисленные свидетельства из той жизни, не отсеянные мелким ситом советской идеологической цензуры.

Самым авторитетным из таких свидетельств можно признать свидетельство современника тех лет, который постоянно был среди простого народа. На его похороны людей пришло значительно больше, чем на похороны Ленина. Это Обращение Патриарха Московского и всея России Тихона к Совету народных комиссаров в связи с первой годовщиной Октябрьской революции. Оно написано с общенародных позиций – как это всегда и делали наши святые «печальники земли Русской». Это подвиг мужества, говорящий о том, что слово правды всегда произносилось в нашем народе, и не за спиной «красных террористов», а им в лицо. Слово это могло стоить жизни святителю, который не раз ожидал смертной казни. Было бы хорошо, чтобы этот документ приводился полностью во всех учебниках истории Отечества – там, где говорится о первых годах советской власти, о том, что она реально принесла тогда народу.

Обращение начиналось евангельскими словами, которые некогда повторил святой благоверный князь Александр Невский: «Все, взявшие меч, мечом погибнут» (Мф. 26, 52).

Затем в нём говорилось:

«Это пророчество Спасителя обращаем Мы к вам, нынешние вершители судеб нашего Оте­чества, называющие себя «народными» комис­сарами. Целый год держите в руках своих го­сударственную власть и уже собираетесь праздновать годовщину Октябрьской револю­ции; но реками пролитая кровь братьев на­ших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к Небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово правды.

Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания?

Поистине вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (Мф. 7:9-10). Народу, изнурённому кровопролитной войною, вы обещали дать мир «без аннексий и контрибуций».

От каких завоеваний могли отказаться вы, приведшие Россию к позорному миру, унизительные условия которого даже вы сами не решились обнародовать полностью? Вместо аннексий и контрибуций великая наша Родина завоёвана, умалена, расчленена, и в уплату наложенной на неё дани вы тайно вывозите в Германию не вами накопленное золото.

Вы отняли у воинов всё, за что они прежде доблестно сражались. Вы научили их, недавно ещё храбрых и непобедимых, оставить защиту Родины, бежать с полей сражений. Вы угасили в сердцах их воодушевляющее их сознание, что «больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15:13). Отечество вы подменили бездушным интернационалом, хотя сами от­лично знаете, что, когда дело касается защиты отечества, пролетарии всех стран являются верными его сынами, а не предателями.

Отказавшись защищать Родину от внешних врагов, вы однако безпрерывно набираете войска.

Против кого вы их поведёте?

Вы разделили весь народ на враждующие между собою станы и ввергли его в небыва­лое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и, вместо мира, искусственно разожгли классо­вую вражду. И не предвидится конца порож­дённой вами войне, так как вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество призраку мiровой революции.

Не России нужен был заключённый вами позорный мир с внешним врагом, а вам, заду­мавшим окончательно разрушить внутренний мир. Никто не чувствует себя в безопасности; все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Хвата­ют сотнями беззащитных, гноят целыми ме­сяцами в тюрьмах, казнят смертию, часто без всякого следствия и суда, даже без упрощён­ного, вами введённого суда. Казнят не только тех, которые перед вами в чём-либо провини­лись, но и тех, которые даже перед вами за­ведомо ни в чем не виновны, а взяты лишь в качестве «заложников»; этих несчастных убивают в отместку за преступления, совер­шённые лицами не только им не единомыш­ленными, а часто вашими же сторонниками или близкими вам по убеждениям. Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем неповинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопре­деленной «контрреволюционности». Безчеловечная казнь отягчается для православных лишением последнего предсмертного утешения — напутствия Святыми Тайнами, а тела убитых не выдаются родственникам для христианского погребения.

Не есть ли всё это верх безцельной жесто­кости со стороны тех, которые выдают себя благодетелями человечества и будто бы сами когда-то много потерпели от жестоких вла­стей?

Но вам мало, что вы обагрили руки рус­ского народа его братской кровью; прикры­ваясь различными названиями — контрибу­цией, реквизицией и национализацией, — вы толкнули его на самый открытый и беззастен­чивый грабёж. По вашему наущению разграб­лены или отняты земли, усадьбы, заводы, фабрики, дома, скот, грабят деньги, вещи, ме­бель, одежду. Сначала под именем «буржуев» грабили людей состоятельных, потом под име­нем «кулаков» стали уже грабить и более за­житочных и трудолюбивых крестьян, умно­жая таким образом нищих, хотя вы не може­те не сознавать, что с разорением великого множества отдельных граждан уничтожается народное богатство и разоряется сама страна.

Соблазнив тёмный и невежественный на­род возможностью лёгкой и безнаказанной на­живы, вы отуманили его совесть и заглушили в нём сознание греха; но какими бы названия­ми ни прикрывались злодеяния, — убийства, насилие, грабежи всегда останутся тяжкими и вопиющими к Небу об отмщении грехами и преступлениями.

Вы обещали свободу.

Великое благо — свобода, если она пра­вильно понимается как свобода от зла, не стесняющая других, не переходящая в произ­вол и своеволие. Но такой-то свободы вы не дали: во всяческом потворстве низменным страстям толпы, в безнаказанности убийств и грабежей заключается дарованная вами сво­бода. Все проявления как истинной граж­данской, так и высшей духовной свободы че­ловечества подавлены вами безпощадно. Это ли свобода, когда никто без особого разре­шения не может провезти себе пропитание, нанять квартиру, переехать из города в город? Это ли свобода, когда семьи, а иногда и населения целых домов выселяются, а имущество выкидывается на улицу, и когда граждане искусственно разделены на разряды, из кото­рых некоторые отданы на голод и разграбление? Это ли свобода, когда никто не может высказать открыто своё мнение, без опасения попасть под обвинение в контрреволюции? Где свобода слова и печати, где свобода цер­ковной проповеди? Уже заплатили своею кровию мученичества многие смелые церков­ные проповедники; голос общественного и го­сударственного обсуждения и обличения заглу­шен; печать, кроме узко большевистской, за­душена совершенно.

Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры. Не проходит дня, чтобы в органах печати не помещались самые чудо­вищные клеветы на Церковь Христову и её служителей, злобные богохульства и кощун­ства. Вы глумитесь над служителями алтаря, заставляете епископов рыть окопы (епископ Тобольский Гермоген) и посылаете священ­ников на грязные работы. Вы наложили свою руку на церковное достояние, собранное поко­лениями верующих людей, и не задумались нарушить их посмертную волю. Вы закрыли ряд монастырей и домовых церквей, без вся­кого к тому повода и причины. Вы заградили доступ в Московский Кремль — это священ­ное достояние всего верующего народа. Вы разрушаете исконную форму церковной общи­ны — приход, уничтожаете братства и другие церковно-благотворительные просветительные учреждения, разгоняете церковно-епархиальные собрания, вмешиваетесь во внутреннее управление Православной Церкви. Выбрасы­вая из школ священные изображения и запрещая учить в школах детей вере, вы ли­шаете их необходимой для православного воспитания духовной пищи.

«И что еще скажу? Недостанет мне вре­мени» (Евр. 11: 32), чтобы изобразить все те беды, какие постигли Родину нашу. Не буду говорить о распаде некогда великой и могучей России, о полном расстройстве путей сообще­ния, о небывалой продовольственной разрухе, о голоде и холоде, которые грозят смертью в городах, об отсутствии нужного для хозяйства в деревнях. Всё это у всех на глазах. Да, мы переживаем ужасное время вашего владычест­ва, и долго оно не изгладится из души на­родной, омрачив в ней образ Божий и запечат­лев в ней образ зверя. Сбываются слова пророка: «Ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови; мысли их — мысли нечестивые; опустошение и гибель на стезях их» (Ис. 59:7).

Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование и что вы будете искать в них лишь повод для обвинения нас в противлении власти; но чем выше будет подниматься «столп злобы» вашей, тем вернейшим будет то свидетельством справедливости наших обличений.

Не наше дело судить о земной власти; всякая власть, от Бога допущенная, привлекла бы на себя наше благословение, если бы она воистину явилась «Божиим слугой» на благо подчинённых и была «страшна не для добрых дел, но для злых» (Рим. 13:3). Ныне же к вам, употребляющим власть на преследование ближних и истребление невинных, простираем мы наше слово увещания: отпразднуйте годовщину своего пребывания у власти освобождением заключённых, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лк. 11:50), и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Мф. 26:52).

Тихон, Патриарх Московский и всея России

25 октября /7 ноября 1918 года».

Это предсказание святителя Тихона для многих «взявших меч» исполнилось в 1937 году.

Когда в наше время обсуждался вопрос о восстановлении памятника Дзержинскому, была высказана мысль о том, что «без сильной службы госбезопасности страна может не выжить».

Разумеется, это верно. И в истории русской (в том числе советской) разведки есть люди, которые безусловно заслуживают и восхищения, и благодарной памяти потомков. Да и общий памятник – может быть, храм-памятник, всем русским разведчикам был бы справедлив – всем, кто трудился на благо Отечества на «невидимом фронте» и до, и после 1917 года.

Один из ветеранов органов государственной безопасности полковник Альберт Петрович Алексеев по этому поводу написал:

«Как надо не любить свой народ и Россию, чтобы ратовать за памятник Дзержинскому в центре столицы. Не надо думать, что все в ФСБ, МВД и других спецслужбах – почитатели этого ярого русофоба и гонителя. Немало сотрудников, которые не хотят чтить этого идола. А кто хочет, пусть любуется на его портреты и бюсты в своих кабинетах. Нечего навязывать кровавое прошлое всему народу».

Помнится, когда-то в вагоне метро объявили:

– Следующая станция – Дзержинская.

Ребенок спросил простодушно:

– Здесь что, всех держали?